Бахтияр Вагабзаде и казахская литература

Посвятив всю карьеру научно-педагогической работе, став доктором наук, профессором и академиком АН Азербайджана, он всегда во главу угла своей творческой дея­тельности ставил поэтическое искусство.

В 1959 году вышли в свет «Раздумья» – первый поэтический сборник Бахтияра Вагабзаде на русском языке. Благословенное предисловие написал его старший друг по перу – народный поэт Азербайджана Расул Рза. Он начинает свои размышления с таких слов: «Странно выглядит эпитет «талантливый» рядом со словом «поэт». Ведь поэт не может быть бесталанным. И если того или другого, желающего быть поэтом, мы назовем поэтом только потому, что он умеет рифмовать и втискивать слова в определенный размер, то это вина наша, а не поэзии. Поэт может быть только талант­ливым. Степень талант­ливости – это другое дело». А дальше пишет: « Бахтияр Вагабзаде – поэт в подлинном смысле этого слова».

Идеи Расула Рза перекликаются с мыс­лями казахского поэта Жубана Молдагалиева, автора знаменитой поэмы «Я – казах», который писал: «Казахи никогда не говорят «талантливый поэт», могут только довольно воскликнуть «ах, какой он поэт!». Разве поэт может быть бесталанным? Скорее всего, такими второстепенными хвалебными эпитетами увлекаются из-за того, что вокруг очень много стало непоэтов, жалких графоманов наподобие бабочек, копошащихся у электрического света. Если мы ревностно относимся к званию поэта, то это – не зависть, а желание защитить красоту от уродства, поэзию от пустозвонства».

С этих точек зрения богатое творчес­кое наследие общепризнанного поэта Бахтияра Вагабзаде, олицетворяющего собой целую эпоху в развитии азербайджанской идейно-художественной мысли, должно стать объектом пристального исследования литературоведов. К сожалению, казахская читательская аудитория мало знакома с творчеством Вагабзаде из-за отсутствия переводов его произведений.

Рассматривая поэтическую палитру Бахтияра Вагабзаде, со свойственной ему чуткостью Расул Рза отмечает «мотив седеющих волос, печальных вестников надвигающейся старости» в творчестве поэта как одно из интересных явлений в современной азербайджанской литературе. В тот момент, когда Расул Рза обращал на это внимание, Бахтияру едва исполнилось 35 лет. И он писал:

Напрасно не думай, что мне на виски

От тайного горя легла седина.

Наоборот, говорит она,

Что жил я не зря,

И умру без тоски.

* * *

Подтачивает сердце грусть и горесть,

от бурь седеет рано голова...

А в сорок лет он парадоксально ­утверждает: «Да, я старше своего отца, старше деда!» («Я старше»)

В казахской поэзии аналогию можно найти в творчестве Абая Кунанбайулы. Когда он писал следующие строки, ему тоже было чуть старше сорока лет:

Старость, тяжкие думы,

стал чуток твой сон.

Яд и горечь – твой гнев,

желчью ум поражен.

* * *

Уж старость в упор подступает,

И выхода нет никакого.

Строптивый про горе не знает,

Но проку ведь нет от такого!

Естественно, совсем разные причины (отдаленность эпох, другая общественно-социальная среда, уникальная культура и т. д.) «заставили» обоих поэтов «состариться» раньше времени. Но поэтические приёмы в своей семантике все равно схожи. В первую очередь поэты хотят, чтобы народные массы их услышали и поняли. А на Востоке всегда тонко прислушивались и с уважением относились к мудрым наставлениям седобородых аксакалов. Поэтому, будучи в роли «глубоких старцев», поэтам легче было задеть душевные струны, в основном подрастающего поколения – основателя будущего, и донести до молодежи суть своего гнева, отчаяния и надежды.

«Не хочу покоя» – так называется один из поэтических сборников Бахтияра Вагабзаде. Думается, это – отражение глубинных пластов духовного состояния поэта, который всю свою жизнь был в поисках вечной истины и смысла человеческой жизни, а также искренне переживал за судьбы отчего края («И на этой дороге в бессонном краю,⁄⁄Потерял и покой я, и юность свою.⁄⁄Но зато приобрёл драгоценное свойство:⁄⁄Беспокойство великое.⁄⁄Да, беспокойство!»).

Все исследователи единодушно отмечают, что стихи Вагабзаде полны противоречивых и противоборствую­щих контрастов. Например, И. Дж. Сулейменова в своей лингвистической статье «Антонимы в поэзии Бахтияра Вагабзаде» пишет: «Употребленные Бахтияром Вагабзаде именные фразеологические сочетания «война правды», «престол правды», «смеющееся будущее», «зло родины», «добро родины», «дворец правды», а также глагольные сочетания «покрасить правду», «заплакала правда», «подавление добра и зла», глагольные сочетания, построенные на основе переносных значений, являются новыми необычными выражениями... В этих достаточно глубоко контрастных противоречиях наряду с художественным образным выражением находит своё отражение философия политико-общест­венных противоречий эпохи, тесная связь поэта с жизнью народа».

В стихотворении «Непокой» (1965 г.) поэт подтверждает свою позицию в декларативной форме:

Для саза нашего искусства

Я стал – пусть скромною! – струной,

Но у меня такое чувство,

Что я в долгу перед страной.

Поэт – и пахарь, он и воин,

Высокой наделен судьбой...

Я только тем сейчас доволен,

Что недоволен я собой.

Подлинная простота его стихов, ­до­стигнутая напряженным духовно-нравственным трудом, дала возможность поэту расширить горизонты его поэтического пространства.

Казахский поэт Касым Аманжолов, посетивший Баку в 1947 году, посвятил два стихотворения азербайджанской тематике. В первом из них он пишет о Низами, называя его «султаном поэзии» и «одним из своих великих устадов», и ещё от всей души приветствует Самеда Вургуна (учителя Бахтияра Вагабзаде). А лирический персонаж второго произведения – черноглазая девушка по имени Сана. Любуясь красотой азербайджанки, автор сравнивает её с Солн­цем, светящимся в небе Тавриза-Баку (на казахском: «Тебриз-Баку аспанында күн Сана»), что вызывает определенные ассоциации, связанные с творчеством Вагабзаде. В чем это выражается?

Касым Аманжолов отлично знал историю азербайджанского народа и одной строкой сумел создать целостное восприятие образа Азербайджана, что, несомненно, показывает его гражданскую зрелость и словесное мастерство. А у Бахтияра Вагабзаде – трагедийная тема: разобщение народа, раздвоение души. Кроме его диссидентской поэмы «Гюлистан», написанной в 1959 году (за что он был уволен из Азербайджанского государственного университета, будучи обвиненным в «национализме»), имеются ещё другие стихи, в которых красной нитью проходят скорбно-страдальческие мотивы. Вот отрывок из его стихотворения «Между...», опубликованного в сборнике «Зори» (1974 г.):

Я в горе один, как заблудший в лесу.

Я в крепости каменной службу несу.

В прихожей топчусь и никак не решу:

Здесь выход, там – вход в мою жизнь,

а я между.

О, сколько в тебе, Бахтияр, твоих «я»,

Живут то печаля, а то веселя.

Колючею проволокой держит земля:

Баку и Тавриз – моя жизнь, а я между.

Удивительно, как тогдашняя московская цензура «прозевала» такие словосочетания, как «каменная крепость», «колючая проволока», в контексте стиха откровенно намекавшие на советский режим. У Вагабзаде поэтическая формула «Баку и Тавриз – моя жизнь, а я между» на самом деле обретает особое звучание, сокровенное очертание. В серд­це поэта, говоря его словами, «стоя­щего на распутье», кроется сакральная мечта о воссоединении насильно разделенных земель.

В сборнике «Зори» у Вагабзаде есть ещё одно стихотворение – «Нейтральная зона», изображающее «переходное положение» соседствующих территорий:

Полужива, полумертва.

Быть и не быть – ей все едино.

С одним глуха, с другим нема.

И ни лицо, и ни личина.

Безусловно, Бахтияр Вагабзаде сумел воплотить в своём творчестве все чаяния родного народа, как и его казахский коллега по перу – Касым Аманжолов. У обоих имеются прекрасные программные стихотворения, где в один поэтический монолит гармонично сплавлены жизненное кредо и нравственный кодекс. У Вагабзаде оно называется «Моя дорога», а у Аманжолова – «О себе». Сравнительный анализ текстов показывает, что у них много общего в идейно-художественном восприятии окружающего мира. Главное то, что они сумели смело выразить своё поэтическое «я» в ту тоталитарную эпоху, когда в обществе доминировало закос­теневшее слово «мы».

Бахтияр Вагабзаде сумел объединить в своей поэтической концепции индивидуальное и универсальное, национальное и общечеловеческое («...чем дальше мой корабль удаляется от Родины,⁄⁄Тем ближе к ней оказываюсь я»). Для него не существовало границ между глобальными и бытовыми проблемами. Его стихи стали символом патриотизма, любви и гуманизма. Неспроста писал немецкий учёный Ганс-Питер Ахмед Шмиде: «Я научился безумно любить свой народ и свой язык у Бахтияра Вагабзаде».

60-е годы ХХ века знаменуют собой период «оттепели», когда в союзных республиках начался процесс исторического пробуждения, возвращения к своим истокам. Как и в других братских литературах, в творчестве казахских поэ­тов усилились патриотические мотивы: культ родной земли, воспевание родного языка, прославление героизма предков, возвеличивание народных традиций, постижение национального характера и т. д. (Кадыр Мырза Али, Мукагали Макатаев, Жумекен Нажимеденов и др.). Та самая историко-литературная тенденция пронизывает творчество и Бахтияра Вагабзаде:

Не говори,

Что «сам ты по себе»,

Что на «чужих» и «близких»

Мир разложен,

С народом ты живешь, –

В его судьбе

Своей судьбой

Участвовать ты должен!

Действительно, активная гражданская позиция дала ему возможность быть в гуще событий в процессе приобретения независимости Азербайджана, став её провозвестником в своих произведениях.